Эта приватизация является самой крупной в истории человечества акцией по экспроприации .

 

А МЫ НЕ ГРАБИМ БАНКИ,КАК ВЕТРЕНЫЕ ЯНКИ.... О приватизации и национализации Поговорим о приватизации 90-х годов. Я с этим знаком, потому что нашему институту поручили предоставить экспертизу законопроекта о приватизации.

Я был руководителем группы, которая этим занималась. Мы изучили закон, вели беседу, прежде всего, с теми, кого он коснётся. Также изучали западную литературу о том, каков смысл этой приватизации, как её готовили, как её консультировали западные специалисты. Прежде всего, приватизация преследовала политические цели с точки зрения геополитики.

Это была военная операция, целью которой был демонтаж политической системы СССР.

В западной литературе прямо писали, что «приватизация — это средство разрушения базы политической и экономической власти коммунистов». Джеффри Сакс, который был здесь консультантом, говорил:

«На Западе нам придётся подкупать и уговаривать идти Правительство вперёд». То есть, даже антисоветские/антироссийские Правительства в Восточной Европе упирались, потому что было известно, что это означает длительное разрушение и глубочайший кризис. Подкупить и уговорить удалось. У нас — удалось ещё при Горбачёве.

Эта приватизация является самой крупной в истории человечества акцией по экспроприации (насильственное изъятие собственности у одного субъекта и передача другому). Промышленность находилась в общенародной собственности. Государство было распорядителем этой собственности, но вовсе не собственником. По теории такая приватизация должна предварительно пройти этап денационализации, а это самое сложное (не дарить собственность, а изъять её так, чтобы не было катастрофы).

И вот её изъяли без всяких компенсаций и без всякого общественного диалога. Вообще власть не спрашивала согласие собственника на приватизацию. По своим масштабам эта приватизация не идёт ни в какое сравнение с другой экспроприацией, которая нам известна — это экспроприация в 18-20-х годах XX века. Той приватизации подлежали предприятия, которые были национализированы.

То, что сохранилось после семи лет войны (Первая мировая и Гражданская), составляло около трети промышленного потенциала 1913 года. А этот потенциал производил в 90-м году 0.5% от объёма производства промышленности СССР. То есть, после 1991 года была приватизирована промышленность, полностью созданная советским народом. Небольшой группе частных собственников была передана огромная промышленность, которая изначально была построена как единая система.

Это был производственный организм совершенно нового типа. Он представлял собой важные основания российской цивилизации в индустриальной эпохе, то есть в XX веке. В экономическом, технологическом и прочих отношениях расчленение этого единого организма, этой системы уже означало катастрофу. Размеры этой катастрофы мы даже сейчас не можем в полной мере рассчитать. 90-е и нулевые годы — это ещё цветочки, потому что тогда мы доедали куски старой системы.

Даже то, что у нас есть сейчас — это воспроизводить многие механизмы того организма. Но в западной литературе зафиксировано, что «приватизация привела к небывалому в истории по своей продолжительности и глубине экономическому кризису, которого не может удовлетворительно объяснить теория».

То есть, из этого кризиса выхода практически не видно. Казалось бы, власть по этой ситуации должна была что-либо объяснить сейчас по этой ситуации, но власть молчит. И она не желает отмежеваться от этой операции (приватизация). Приватизация 90-х годов стала небывалым в истории случаем теневого соглашения между бюрократией и преступным миром, потому что криминалисты знали точно, какие преступные группировки какие предприятия, какие отрасли получат.

Вот эти две группы поделили промышленность и экономика России криминализировалась. Та коррупция, которую мы наблюдаем — это следствие данной приватизации! Это нанесло колоссальный урон всей России, всем системам, включая культуру, искусство, семью… Неизвестно, в каком виде мы выйдем из этой ситуации и когда. Теперь прямые последствия. Разорваны внутренние связи промышленности, она потеряла системную целостность.

Промышленные предприятия были разделены в среднем на 6 кусков, вследствие чего они утратили технологическую целостность. Объём промышленного производства упал вдвое до 46% от уровня 90-го года, а в машиностроении — в 6 раз! Произошла структурная деформация промышленности. Произошёл резкий сдвиг от обрабатывающей к сырьевой промышленности. Ряд системообразующих современных отраслей утрачен, например, тракторостроение, авиационная промышленность, фармацевтическая…

Была разрушена сбалансированная система цен в отношениях между промышленностью и остальным хозяйством — это парализовало отечественный рынок для многих видов продукции. Россия сразу же утратила 75% морского торгового флота. В добывающей промышленности существенно уменьшилась разведка полезных ископаемых, то есть прорабатывается не воспроизводимая сырьевая база. Оборудование, машины, сооружения эксплуатируются хищнически, на износ. Была ликвидирована наука России. Экономика стала кризисно-неустойчивой, существенно зависит от мирового рынка.

Какая часть активов золото-долларового капитала — нам неизвестно, это государственная тайна. В царское время непрерывно публиковались данные, какие активы принадлежат, какому иностранному капиталу, какую прибыль они каждый год вывозят, даже по предприятиям. Сейчас в России мы не знаем даже в целом. Произошло резкое обеднение и населения и государства. Государство фактически уже не может содержать ни школы, ни больницы… Угрозы фундаментальны. Помимо этого, любой хозяйственный уклад имеет определённую мировоззренческую основу.

Приватизация разрушила эту мировоззренческую матрицу и внедрила совершенно новое отношение в социальную, в культурную составляющие народов России и всех постсоветских республик. Только благодаря сопротивлению хозяйственных структур и среднего звена госаппарата, удалось сохранить в России определённую часть её экономического потенциала. Но создать новую промышленность западного типа не удалось.

Россия имеет промышленную систему советского типа, только изуродованную и лишённую потенциала к развитию. Ни переделать эту систему, ни построить рядом с ней новую западную — не удалось.

Реальный выбор у нас — или проесть остатки промышленности, потом разбегаться, или менять тип экономики.