Командировка-3. Чернобыль.

КОМАНДИРОВКА-3. Чернобыль.

 

Прошло почти 30 лет. Многое воспринимается по-другому. Сколько же было упреков в адрес наших атомщиков! Мой учитель, академик Легасов, покончил собой, хотя ни в чем не был виновен. Причины аварии? Трагическое стечение обстоятельств. И немаловажным фактором было указание из Киева увеличить мощность к Первомаю. А в это время на станции проводили эксперимент.

После «Фокусимы» события в Чернобыле вообще воспринимаются парадоксально. Эти умные и благородные японцы в 86-м стали нас учить, как работать. Они подарили нам прекрасную технику. Они только не учли, что их техника прекрасна только электроникой. А электроника вылетает при радиационном облучении напрочь. Вокруг «саркофага» можно было видеть с десяток мёртвых прекрасных японских машин. И сегодня уже российские специалисты консультируют японцев на «Фокусиме».

Ладно. Продолжим. Следующий эксперимент мы решили провести на вентиляционных окнах на колоннах в машинном зале. В каждой кухне есть вентиляционное окошко под потолком. Там собирается «махра» из пыли. Когда рвануло, вентиляция ещё работала и туда насосало радиоактивной пыли. В июле это были самые «фонящие» места на станции, в частности в машинном зале. Там мы и решили разместить свои планшеты с дозиметрами с различными фильтрами из медной и алюминиевой фольги, чтобы выяснить спектр излучения и состав изотопов.

.

Развесили. Через день после длительной экспозиции пришли снимать. А машинный зал длинный, вдоль всех четырех блоков. Идем. Ну, нет нигде наших планшетов. Идем, идем. Конец зала. Я случайно глянул вверх. Господи! Дырища в потолке, а из неё 4-й блок светит! Вертолетчики промахнулись, когда сбрасывали мешки со свинцом и борной кислотой на 4-й блок.

.

Бегом обратно. А это метров 500. Бежим и вдруг вижу на одной из вентиляционных колонн наши планшеты. Хватаем и бежим к выходу. К вечеру почувствовали резь в глазах и голос стал хриплым. Пожгли слизистую носоглотки.

Рабочее утро, как всегда, начиналось возле бывшего ресторана «Припять», где стоял газик Жени Кутакова. Вот примерно один из типичных дней нашей работы. У газика курит совсем желторотый пацан, а Евгений ведёт с ним воспитательную беседу.

- Ты, Вася, женат?

- Да, товарищ подполковник.

- А дети у тебя есть?

- Никак нет, товарищ подполковник.

- Ну, и не будет, - задумчиво говорил Женя.

- Это почему же? - суетился водитель.

- Потому, Вася, что ты без респиратора ходишь, да ещё и куришь.

Евгений заканчивает свои нравоучения и мы едем на окраину города к Сельхозтехнике, где стоит его бронетранспортер, выложенный изнутри свинцовыми листами. На нём мы обычно добирались до станции и до тех мест, где нога человека после аварии ещё не ступала.

В этот день до обеда мы ставили свои дозиметры на крыше ХОЯТА (хранилища отходов ядерного топлива), башни, высотой с пятнадцатиэтажный дом.

Русских много упрекали за то, что они не жалели человеческих жизней. Да, верно. А были ли роботы, которые могли заменить людей? Нет! Вот и дезактивацию проводили вручную. По команде командира солдатики бежали на крышу и срубали ломами и лопатами асфальт. Несколько минут. Потом бежали другие с носилками и сгребали этот мусор. И так с десяток бригад. Жалели всё-таки солдатиков профессиональные командиры.

Вернувшись в Чернобыль мы обычно обедали в типовой двухэтажной «стекляшке», бывшем ресторане «Припять». У входа в тот день маялись двое салаг с ДП-5-м, дозиметром на длинной штанге. Столовую называли генеральской и там действительно питались генералы от вертолетчиков, милиции, министерства обороны, пожарных со своими штабами. Забавно было видеть официантов в белоснежных колпаках и куртках, из-под которых выглядывали тельняшки.

 

Но в тот раз нам не суждено было вкусить еды для избранных. Салага ткнул штангой в мои ботинки и у него полезли на лоб глаза.

- Где это вас носило? – сурово спросил   он.

- На Станции, - отвечал я.

- Мыть! – приказал салага.

Мы, с моим напарником Володей, пошли искать ближайшую лужу. Пополоскали там свои ботинки и вернулись к солдатику. Он опять:

- Я же сказал – мыть!

Мы понуро поплелись опять к луже. И только на третий раз до меня дошло, что крыша ХОЯТа асфальтовая. Размягченный асфальт впитал в себя радиоактивную пыль и вместе с ней прилип к нашим ботинкам. Тут уж, мой, не мой ботинки – результата не будет. Пришлось тащиться на базу и менять у старшины обувь. Потом обедали в солдатской столовой. Между прочим, там была очень приличная еда. Правда, официантов не было.

.

Единственным развлечением служил телевизор. Напомню, что принцип работы первых телевизоров с кинескопом состоял в том, что управляемый электроникой поток электронов выбивал на люминесцентной подложке вспышки света и получалось изображение. Как я уже говорил, чернобыльская пыль содержала радиоактивные частицы. Невидимой она витала и в помещениях и садилась на экран телевизора. А β-излучение можно приравнять к потоку электронов. Это я к тому, что по экрану телевизора сыпался «белый снег».

На экране   в «снегу» опереточные дивы задирали стройные ноги в канкане: киевское телевидение крутило развлекательные программы. Было жарко и наша Оперативная группа начальника Химвойск, облаченная в белые кальсоны и нательные рубахи смотрела после трудового дня эти передачи.

На этом, я, пожалуй, и закончу на сегодняшний день. Надо же что-то оставить и на тридцатую годовщину, которая будет на следующий год.