Информация к размышлению

Глазами Достоевского

 «Не будет у России, и никогда еще не было, таких ненавист­ников, завистников, клевет­ников и даже явных врагов, как все эти славянские племе­на, чуть только их Россия ос­вободит, а Европа согласится признать их освобожденны­ми!—писал в 1877 году Досто­евский. — Начнут же они, по освобождении, свою новую жизнь именно с того, что вы­просят у Европы, у Англии и Германии, например, руча­тельство и покровительство их свободе, и хоть в концерте европейских держав будет и Россия, но они именно в защи­ту от России это и сделают.

Начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что Рос­сии они не обязаны ни малей­шею благодарностью, напро­тив, что от властолюбия Рос­сии они едва спаслись при за­ключении мира вмешательс­твом европейского концерта, а не вмешайся Европа, так Россия проглотила бы их тот­час же, «имея в виду расши­рение границ и основание ве­ликой Всеславянской импе­рии на порабощении славян жадному, хитрому и варварс­кому великорусскому племе­ни».

Может, целое столетие, или еще более, они будут беспре­рывно трепетать за свою сво­боду и бояться властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими госу­дарствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и интриговать против нее.

О, я не говорю про отде­льные лица: будут такие, ко­торые поймут, что значила, значит и будет значить Россия для них всегда. Но люди эти, особенно вначале, явятся в та­ком жалком меньшинстве, что будут подвергаться насмеш­кам, ненависти и даже поли­тическому гонению.

Особенно приятно будет для освобожденных славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образо­ванные, способные к самой высшей европейской культу­ре, тогда как Россия —страна варварская, мрачный север­ный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской ци­вилизации.

У них, конечно, явятся, с са­мого начала, конституцион­ное управление, парламенты, ответственные министры, ораторы, речи. Их будет это чрезвычайно утешать и вос­хищать. Они будут в упоении, читая о себе в парижских и в лондонских газетах телеграм­мы, извещающие весь мир, что после долгой парламент­ской бури пало наконец ми­нистерство в (...страну по вку­су...) и составилось новое из либерального большинства и что какой-нибудь ихний (...фа­милию по вкусу...) согласился наконец принять портфель президента совета минист­ров.

России надо серьезно при­готовиться к тому, что все эти освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей за­разятся европейскими фор­мами, политическими и со­циальными, и таким образом должны будут пережить це­лый и длинный период евро­пеизма прежде, чем постиг­нуть хоть что-нибудь в своем славянском значении и в сво­ем особом славянском при­звании в среде человечест­ва...

Разумеется, в минуту ка­кой-нибудь серьезной беды они все непременно обратят­ся к России за помощью. Как ни будут они ненавистничать, сплетничать и клеветать на нас Европе, заигрывая с нею и уверяя ее в любви, но чувство­вать-то они всегда будут инс­тинктивно (конечно, в минуту беды, а не раньше), что Европа естественный враг их единс­тву, была им и всегда останет­ся, а что если они существуют на свете, то, конечно, потому, что стоит огромный магнит-Россия, которая, неодолимо притягивая их всех к себе, тем сдерживает их целость и единство».

Ф.М. Достоевский.

Дневник писателя,

сентябрь-декабрь 1877 г.